Поэзия – не история, она гораздо чище.
Когда перед тобой положат две книги: — «Комедию» великого поэта и «Историю» знаменитого историка – выбери первую!
Чем отличны эти две книги, повествующие, как кажется, об одном и том же событии?
Поэт описывает простую окружающую его жизнь, являясь современником и участником событий, черпая в ней полными горстями образы для своего произведения. В плане противостояния, описанного в произведении, он является чьим-то сторонником, но до определённой степени. Его гений позволяет ему подняться над событиями, убежав таким образом от создания пасквиля к созданию шедевра. Окружающие события он воспринимает, как художник образ, стоящий перед ним (а для художника нет плохих и хороших образов и красок).
Можно ли признавать произведения поэта источником сведений по истории человечества? Ведь поэт переиначивает имена людей, названия стран, описывает историческое действие со своей точки зрения, пользуется ограниченным кругом свидетелей и документов истории. Одни деяния он возвеличивает, другие – уничижает. У него есть одно неоспоримое преимущество – он является навеки живым свидетелем истории.
Представь себе теперь, что поэт – не простой человек из толпы, даже и высокообразованный, а — император, царь, король, понтифик, первосвященник, в целом – человек, которому известны многие тайны исторического деяния, скрытые от других. Находясь в гуще событий, он пишет о них, расшивая историческую канву изящной ажурной вышивкой. Ему известны и тайны царских дворов, не только своих, но и противника, он в курсе хитросплетений и интриг дворцовых клевретов, борьбы религий и религиозных течений. Его противник – его брат (король, брат мой), которого он знает и понимает с детства, но жизнь разводит их по разные стороны Троянских стен.
Чем отличается историк от поэта? Поэт пишет о живом, историк – о мёртвом. Историком никогда не станет поэт (император, царь, король, понтифик, первосвященник), всегда занятый лишь жизнью, на смерть у него времени нет. Историю историку заказывают император, царь, король, понтифик, первосвященник, ставя перед ними определённую задачу – возвеличить себя любимого, доказать своё первородство и право на трон. Неисполнение этой задачи – отрубленная голова историка. Поэту же задачу ставит сам поэт.
Задачу историку исполнить надо, хотя цель сначала кажется недостижимой (а может быть недостижима и по существу). Но – цели ясны, задачи определены – за работу, товарищи! Вас ждёт «хронологическая пыль бытописания земли». Пыльный архив, переписка, документы, хорошо, если есть компиляции предыдущих историков, ставших знаменитыми, либо потерявшими голову. Неважно, как материал для переписывания годится всё. Кроме, конечно, сочинений господ поэтов — известных путаников и вралей. Пробираясь сквозь тьму противоречий, историк выбирает направление движения, принимая одни сведения и отвергая другие, в угоду поставленной задаче. Потом готовый труд отдаётся на рецензию высокому Заказчику. И, «либо грудь в крестах, либо голова в кустах»
«О князях Русских старобытных, Нестор монах не добре сведом бе» Ипатьевская летопись.
Скажешь, я сгущаю краски, очерняя работу высоколобых мудрецов от истории? Ведь их трудами выстроено стройное здание всемирной истории, где «плотно пригнан к месту камень каждый». Меж этими камнями не просунуть и бритвенного лезвия, как на пирамидах Гизы. Вся работа сегодняшних историков сводится лишь к тому, чтобы найти и положить ещё один небольшой камень в сверкающую пирамиду – надгробный памятник истории. А погребенный под ней Хеопс уже интересует только учёных – был он отравлен, или убит каким-либо иным способом, жил ли он на 10 лет позже или раньше.
Да и что историку книги великих поэтов? Какой-то слепец Гомер, писавший о давно прошедшей Троянской войне, какой-то Вергилий, видящий в видениях горящую Трою, какой-то пастух Давид, взывающий к несуществующему Богу в Псалмах, какой-то рыбак Иоанн Богослов, увидевший апокалиптическое Откровение, какой-то мистик Данте, описывающий «Тот Свет» в Комедии. Эти поэты поставлены в свой угол истории, и просто служат украшением стола, как турецкие огурцы на скатерти.
Интересно наблюдать, как время от времени возникают споры о Гомере, Троянской войне, Иоанне Богослове и др. Просто смешно смотреть, как отдельные «выскочки от истории» идут в атаку на сверкающий её надгробный памятник, охраняемый сонмом «ангелов и архангелов от истории», разбиваясь при этом о её колоссальную пирамиду, как морские волны, в пыль, уносимый ветром.
Поняв, что в этом пантеоне – кладбище истории, делать нечего, открываю книгу великого поэта. Прошу, читатель, за мной!
Аркадий Казанский
